Андрей не отвечал на мои сообщения со вчерашнего дня, и я уже начал по-серьёзному за него волноваться. Писал я только на тот секретный номер, на основной естественно не стал. Сегодня увидел, что сообщения прочитаны и снова никакого ответа. Беспокойства только прибавилось. А вдруг в итоге всё прочитал не он? Бегать его искать я естественно не буду. Во-первых, это бесполезно, он человек неусидчивый и его постоянно мотает из стороны в сторону. Во-вторых, это может оказаться очень опасно для меня и не факт, что этот риск будет оправдан и я смогу ему хоть чем-то в итоге помочь. Поэтому запасаемся терпением, работаем и ждём вестей.

В манипуляционную я вошёл ближе к двум часам, Виктор Сергеевич выглядел довольно бодрым, наверно тоже успел поспать после ночи, а вот Юдин пыхтел над очередным пациентом и выглядел, как выжатый лимон. От настойчивых предложений Виктора Сергеевича его подменить он также настойчиво отказывался. Кати не было, наверно мама её также где-то уложила отдыхать, как и меня. Панкратов и Юдин остались вдвоём. Точнее втроём, в углу на табуретке сидел Борис Владимирович, который давал «наркоз» тяжело раненому пациенту. Он помахал мне рукой и снова уткнулся в книгу. По-моему, ту самую, над которой до этого хихикал Виктор Сергеевич.

— Илюха, ты же сейчас рухнешь, — сказал я, похлопав обессилевшего дружбана по плечу. — Давай я здесь закончу, а ты иди поспи в ординаторской или в моём кабинете, я тебе ключи дам.

Он поднял на меня безразличный затянутый туманом взгляд и посмотрел сквозь меня куда-то вдаль.

— Да, Сань, ты прав, — пролепетал он не громче, чем шелест травы на ветру.

Он поднял руку с раны на бедре, заживлением там и не пахло. На стенках раны появились вялые грануляции и на том всё. Я отдал ему ключи от кабинета, по-дружески пнул под зад коленкой и приступил к лечению сам. Илюха еле переставляя ноги вышел из кабинета, едва прикрыв за собой дверь.

Рана была немаленькая, с неровными краями, больше, чем та, которую я не смог побороть во время испытания на заседании коллегии. Ну, посмотрим, что с тех пор изменилось. Главное, не пытаться представить себя Захарьиным и лить силу потоком. Я направлял магическую энергию тонкими пучками сначала на дно раны, активируя клетки, ответственные за регенерацию.

Наука всегда круче тупой силы. Я чувствовал, как сходятся и срастаются ткани в глубине, потом всё ближе к моей ладони. И я это не просто как-то непонятно чувствовал, а буквально видел всё ладонью. Саня, так это и есть как раз то самое сканирование! Такое уже отмечал ведь и раньше, но в меньшей степени. Так что в качестве УЗИ и рентгена теперь не надо привлекать Виктора Сергеевича, я смогу всё увидеть сам. Я же чувствовал, как нарастает костная мозоль, значит просто надо провести разведку боем, пустить тонкий пучок энергии, и я буду иметь полное представление о переломе и положении отломков, о наличии продолжающегося кровотечения, которое смогу тут же остановить.

Когда я убрал руку с бедра раненого бедолаги, на месте раны красовался аккуратный рубец. А я даже и не подумал вырубаться! Готов сделать то же самое ещё раз! Дядя Витя смотрел на меня с гордостью и довольной улыбкой.

— Похоже ты готов, Саша, — констатировал он и похлопал в ладоши. — Поздравляю!

— Не верю своим глазам, Виктор Сергеевич! — выдохнул я, снова уставившись на результаты своей работы. — И никаких швов накладывать не пришлось!

Корсаков отложил книгу и подошёл поближе, оценивая результаты моей работы. Удивлённо вскинул брови и перевёл взгляд на меня.

— Примите и мои поздравления, Александр Петрович, — он улыбнулся, а в глазах я разглядел коварную хитринку. Он сейчас не молодого Склифосовского поздравлял, а человека, который в его теле оказался и в итоге не подвёл. Я крепко пожал его протянутую руку и едва заметно подмигнул.

— Ну что, господа, продолжим? — бодро воскликнул Виктор Сергеевич, потирая руки, когда пациент покинул кабинет. Потом обратился к медсестре. — Светочка, зови следующего.

Вместе с очередным пациентом в манипуляционную вошла Катя. Корсаков был этому факту несказанно рад, пожелал всем успешного завершения трудового дня и быстро испарился под предлогом неотложных дел. Мы ударно проработали почти до шести вечера. Вместо очередного пациента вошёл отец и сказал, что мы злейшие враги своему здоровью и давно пора передать дела дежурной смене, а нам всем пора ехать домой.

Андрей на сообщения так и не отвечал, новое писать я не видел смысла, просто вздохнул и убрал телефон в карман.

Во время семейного ужина преимущественно обсуждались насущные проблемы в виде нерасколовшихся владельцев клиник, подозреваемых в использовании амулетов, способах воздействия на них, предложенных Обуховым. Этим делом Отец собрался заняться завтра с утра сам лично. Мама не стала ввязываться в новый круг, у неё хватало забот и с написанием петиций, и с систематизацией и подготовкой имеющейся информации. Как раз сегодня пришёл ответ из канцелярии его Императорского Величества Ивана Седьмого, одобряющий применение ограничительных мер и обыска всех объектов недвижимости и движимого имущества князя Баженова. Ответ был продублирован главному полицмейстеру и в губернский суд. Значит завтра начнётся веселуха.

А сегодняшний вечер я собирался посвятить спокойному изучению литературы, а ещё надо попрактиковаться в медитации. Чувствую, что делаю что-то не совсем так, но никак не пойму, что. Встречал где-то, что с помощью особых медитативных техник можно увеличить ёмкость ядра и улучшить проводимость внутренних каналов распространения магической энергии. Надо найти инструкции как это делать и попытаться воспроизвести. Именно количество запаса сейчас имеет для меня решающую роль. Техника точечного узконаправленного воздействия мне уже даётся неплохо, дальше нужна только практика, но и нельзя исключать, что любой фрагмент механизма исцеления можно и нужно улучшать, и совершенствовать.

После ужина все плавно перетекли в каминный зал, где Настя поставила большой расписной самовар, расставила блюда с разнообразной выпечкой, розетки с вареньем. Под чай разговоры сменились на более простые, житейские. Но, не только.

— Как дежурство, Саш, — спросил отец, намазывая на небольшую разрезанную булочку черничное варенье.

— Отлично! — выпалил я, словно мы ходили на классную вечеринку, а не уливались потом и чуть ли не падали от истощения. — Можно сказать, что я уже готов к испытанию. Заживление ран и сращение переломов мне с каждым разом даётся всё легче. Я так думаю, что дар никуда и не девался, просто ушёл в летаргический сон и мне удалось его разбудить без всяких амулетов.

— Рад за тебя, Саша, — довольно промурлыкал отец. — А я уже по правде начинал бояться, что меня некому будет заменить, когда настанет пора уходить от дел.

— Куда это ты собрался уходить? — хмыкнул я. — Ты ещё слишком молодой, чтобы такие вещи говорить. Да и у меня есть пока другие планы, а не просто продолжать с утра до вечера приём пациентов. Этого конечно тоже никто не отменял, практика должна быть постоянно и ежедневно, но есть и другие задачи.

— Чего? — выдавил отец, поперхнувшись чаем. — Куда это ты собрался?

— Да никуда я пока не собираюсь, — улыбнулся я, пытаясь его успокоить. — В Санкт-Петербурге как оказалось столько проблем в сфере медицины, что их решать придётся несколько лет, даже не могу предположить сколько.

— Хочешь стать мессией и навести во всём порядок? — вскинула брови мама. Отец просто смотрел на меня молча, собирался с мыслями, что сказать.

— Ну, мессия — это слишком громко сказано. Для начала надо в корне менять работу лечебниц. Знахари застыли в познаниях и способах лечения, словно за последние сто лет ничего не изменилось. А про работу скорой помощи я вообще молчу. Они ведь в основном как такси работают, а на месте ничего сделать не могут. Мне уже пришлось столкнуться с этими проблемами, но, чтобы разобраться досконально, надо влезть в каждую их этих структур с головой.